Пандемия Covid-19: масштабный кризис подобного рода способен полностью перенастроить общество на хороший или плохой лад. В моем окружении он изменил буквально всё – от лица моего отца до моего города, в котором я живу. Соседний сад стал похож на кладбище. Многие вещи обрели новое значение. В феврале 2020 года Иран сообщил о первом зарегистрированном случае заболевания SARS-COVID-19. Зараза быстро распространилась по городам страны. Мой город, Мазандаран, превратился в одно из самых опасных мест, в коронавирусную красную зону. Мне как фотографу есть много чего опасаться. С началом пандемии мне пришлось столкнуться с новыми и неожиданными ситуациями, критическими и некритическими, которые повергали меня в какое-то как бы промежуточное состояние. Я чувствовала, что нахожусь в туннеле при переходе от жизни до коронавируса к жизни после него. Уровень смертности у нас заставляет людей переоценивать в деталях нашу жизнь. И я вижу, что люди вокруг меня заняты этой переоценкой. Во время пандемии произошла радикальная переоценка ценностей. Я стала фотографировать у нас дома, чтобы запечатлеть своих родных. Потом почувствовала опасность и решила уехать.
В жилых ячейках
Серии, 2-е место
Первый день праздника Новруз (Новый год), Бахрам носит дома маску и смотрит на внука Бардию, приклеившего к окну свою игрушку. Подчиняясь указаниям о соблюдении социальной дистанции, Бардия хочет, чтобы дедушка вместо него поцеловал его игрушку с той стороны окна. Согласно правилам Всемирной организации здравоохранения, дедушки и бабушки должны находиться на расстоянии от внуков. Поэтому Бахрам добровольно ушёл на карантин и даже дома носит маску. У него появилась одышка и он стал покашливать. Он говорит, что этот Новруз – самый необычный в его жизни, даже более необычный, чем Новруз во время войны. Мы сыграли свадьбу сына в Новруз, а теперь мы держимся друг от друга на расстоянии и носим маски и думаем о ценности жизни. Я скучаю по внукам, говорит он, и хотел бы видеть их хотя бы в окно.
Вид из нашего двора во время коронавирусного карантина. Уголок со шлёпанцами и дезинфицирующими средствами. Когда кто-то входит снаружи, он обязан снять свою обувь и надеть чистые шлёпанцы и продезинфицировать руки. Одышку лечат листьями эвкалипта. Мой дядя нарвал эвкалиптовых листьев на соседней равнине и повесил их за дверью. Сама я ходила по двору и думала о том, как коронавирус повлиял на нашу жизнь. Он изменил даже наш уголок двора. Так что в известном смысле эффект «Я здесь не один» всегда со мной в этом уголке.
Женщины-волонтёры занимаются шитьём в мечети. Инфекция быстро распространяется, ощущается нехватка медицинского оборудования, масок, одеял. Руководящая работой женщин Сомайех Ахани страдает от фибромиалгии. Одна из портних говорит, что во время войны они собирались в мечети и помогали людям. Нынешняя ситуация напоминает то, что было в военное время.
Машти Карим, ему 66, торгует на улице картофелем и фруктами. Из-за пандемии многие люди потеряли работу. По его словам, он тоже стал меньше зарабатывать. Похоже, что люди перестали есть фрукты. Может, им кажется, что фрукты заражены вирусом. Я рискую, выхожу на улицу, чтобы заработать денег для семьи, а у меня никто ничего не покупает. Вот и стою у своей машины, но ничего не продал. Хожу по улице, собираю траву для своей коровы и коров соседей. Стараюсь всё время быть занятым, работать для коров: так и время проходит быстрее, и не думаешь о коронавирусе.
В связи с распространением коронавирусной инфекции и растущей смертностью в деревнях Ростамкола и Горджимахалле власти решили ограничить движение по главным дорогам, особенно по дорогам, ведущим к кладбищам. Въезды на дороги были перекрыты, сообщение между поселениями ограничено. Я каждый день хожу этой дорогой на занятия в спортзал, но сегодня она оказалась заблокированной. Пришлось любоваться растущими вдоль дороги деревьями и думать о людях, покинувших этот мир.
Из-за пандемии коронавирусной инфекции Рогайех и её семья вот уже месяц находятся на карантине. У неё несколько хронических заболеваний и к тому же она перенесла сердечный приступ. Она начала печь хлеб на дому вскоре после того, как ей исполнилось 18 лет. Это занятие доставляет ей радость, от которой она пускается в пляс. По её словам, она беспокоится о детях, а не о себе, а дети беспокоятся о ней. Но она старается не унывать.
Седьмой день отправления погребальных обрядов по 54-летней Резван Хашеми, скончавшейся от COVID-19. Помимо коронавируса, у неё была еще болезнь дыхательных путей. Резван месяц пролежала в реанимационном отделении больницы в Хатаме. Она долго болела и скончалась в больнице. На седьмой день муж Резван и её родные справили положенный по ритуалу (на седьмой день после смерти) погребальный обряд у её могилы. Когда все остальные ушли с кладбища, муж вернулся к могиле и, заплакав, сказал обнявшему его зятю: «Теперь моя очередь».
На момент начала пандемии коронавируса мой 36-летний брат Борзу занимался культуризмом. Во время карантина он продолжал курс и делал упражнения дома. Первые несколько дней стояла холодная погода, и он занимался в доме, но когда потеплело (с приходом весны), он перебрался в сад. Около его дома есть сад, где они когда-то играли еще детьми. Он говорит, что ему очень странно заниматься своими упражнениями во дворе: трудно свыкнуться с мыслью, что снаряды для бодибилдинга находятся в саду, а не в спортзале. Я рассматриваю карантин, как благоприятную возможность, но, честно говоря, у меня нет иного выбора.
Семнадцатилетний студент духовного училища Хоссейн Друди ожидает прибытия тела умершего от коронавируса человека. После смерти своего деда-муллы он начал исполнять его погребальные обязанности на кладбище в Бехшахре. Хотя за последние недели смертность от коронавируса сильно возросла , он уже в течение нескольких месяцев является единственным служащим на кладбище муллой. Поначалу он испытывал страх, но потом мысль о мучениках, ушедших на войну, заставили его успокоиться. Наверно, им тоже было страшно и они беспокоились о своих семьях, но всё же они исполнили свой долг, отправившись на войну.
Двадцатидевятилетняя Нилуфар работает врачом. Вот она стоит на дорожке у нас в саду в день моего рождения, который она отмечает в условиях карантина. Нилуфар добровольно помогает людям во время вспышек болезни. Отработав в медицинском центре, где лечат коронавирусных больных, она приходит на помощь людям в их дома. Мне она принесла небольшой пирог и подарок, но вручила их, соблюдая социальную дистанцию. По её словам, даже в эти тяжёлые дни она не забыла о моём дне рождения.
Родные и близкие Яздана Мортазави присутствуют на обряде омовения тела покойного. 53-летний Яздан Мортазави скончался в больнице от короновируса. Яздана и его дочь госпитализировали некоторое время тому назад, но доктор велел его жене забрать дочь домой, так как отец о ней очень беспокоился, а сам он день ото дня становился все слабее. Он умер сразу после того, как мать забрала дочь из больницы. Войдя в помещение для омовения, мать сказала, что он любил своих детей и часто с ними шутил. По её словам, теперь она должна заботиться о том, чтобы у детей всё было хорошо. Она всегда будет помнить о муже и не представляет себе, как сможет без него жить.
Жена моего брата (в центре) с принесенным для меня пирогом. В разгар пандемии мой брат со свой семьей, с соблюдением социальной дистанции, пришел к нам, чтобы отметить мой день рождения.